Судьба посылает нам сообщения, но мы часто не замечаем их, не обращаем внимания, кажется, это не нам, что это вообще никакие не знаки, а просто набор случайных событий и встреч.
Муж сказал, что уходит от меня. Небеса разверзлись над головой, грянул гром, оглушил, сбил с ног, почти убил. Но это только показалось, померещилось со страху, я все-таки выжила, разве что душа умерла на целый год, до следующей весны. Так уж устроена природа, что весной все возрождается, ожила и я, но не просто так, а уже готовая к новой жизни, как бы пафосно это, ни звучало. Изменения будут потом, а в тот памятный день меня поразило не только крушение устоявшейся жизни, но и тот факт, что благоверный сухо сообщил мне о наличии у него любимой, очень молодой женщины и о своем праве на счастье. При этом заметил: мои права — это теперь моя забота, а вот со своими он уже решил окончательно и бесповоротно.
Шла страстная неделя перед Пасхой, а день был — среда, тот самый, в который Иуда предал Христа. День отступника. Именно в страстную неделю я получила свою порцию страстей и была предана самым близким человеком. Совсем недавно почти ничего не знала о страстной неделе, символизм этого дня не был бы мною замечен, а вопросы Закона Божия нимало не интересовали. Поскольку мне было не до того, сутками напролет вкалывала, чтобы мы с мужем смогли наскрести денег на первый взнос по ипотеке. Супруг тоже много работал, но, как выяснилось, не только в одном направлении, он смотрел на жизнь шире и замечал хорошеньких девушек.
А пока он отдыхал от трудов в симпатичном обществе, мне пришлось близко общаться по рабочим вопросом с замом нашего директора — доброжелательным немолодым человеком. Иван Андреевич верил в Бога, каждое воскресенье ходил на литургию и много говорил со мной о вере. Нельзя сказать, чтобы меня увлекали наши беседы, но из уважения я слушала, поддакивала, даже задавала порой глупые вопросы непросвещенного человека. Но, то ли он был терпелив, то ли так Бог решил подготовить меня к грядущим переменам в моей жизни и дать опору, но времени на меня Иван Андреевич не жалел. Даже водил в храм и учил конкретным вещам, например, как креститься, показал, где положено стоять и что делать.
Служба, возгласы, молитвы, слова священника совершенно не трогали мою душу, я не понимала Церковного языка, мне слышались лишь невнятное гудение да нудное бормотание. Ноги уставали, голова болела, но приходилось терпеть ради Ивана Андреевича, тратившего на меня время после работы. Зачем ему это было надо, почему он выбрал именно меня, тогда это казалось загадкой, а сейчас я понимаю: он исполнил свою миссию в моей жизни. Благодаря Ивану Андреевичу я теперь знала, что такое страстная неделя и какое горестное событие произошло в страстную среду.
За мужем захлопнулась дверь, и я, наконец, заревела, оставшись в одиночестве и никого не стесняясь. Не заплакала, горько и безутешно, а именно заревела — как раненая медведица. Кстати, первые полгода после произошедшего я почти все время ревела. Соседи глядели искоса, но в психушку не сдали, даже не лезли с сочувствием или любопытством, за что им спасибо. Не всякий осилит слушать каждую ночь вопли умирающего лютой смертью зверя.
Одна единственная мысль пульсировала в моей больной душе: что я сделала не так? Почему муж не страдает так же? Почему он сейчас пьет шампанское и целует другую женщину? Ну а Иван Андреевич упорно водил меня после работы в ближайшую церковь и считал, что там я найду ответы на все вопросы. Он уверял, что нельзя искать духовной опоры в человеке, ведь люди грешны и неверны.
— Уповать надо на Бога, он сильнее всех обстоятельств. Ты же, Аня, не станешь вручать свою жизнь ненадежному субъекту, ты выберешь несокрушимую скалу. А таких на земле почти нет, поэтому вручи свою жизнь Господу и успокойся. Он знает, что хорошо, и даст это тебе. Значит, — пояснял Иван Андреевич, — муж твой свое дело в твоей жизни выполнил, пора ему уходить к другим неученым женщинам, а тебя, считай, что будто бы в другой класс перевели. Вот и жди новых одноклассников или учителей, называй, как тебе больше нравится.
— Да чему ж мой бывший меня научил, чему и как он других научит? Гад и дурак!
Иван Андреевич вздыхал:
— И такие учителя, Аннушка, нужны. Они собой учат. Это же не школа с партами, никто учебники не раздает! Тут сразу начисто пиши контрольную работу — без букварей и прописей. Ты через него теперь точно знаешь, что не надо все силы на работу отдавать, ведь всех денег не заработаешь, надо и отдыхать. А опираться не только на брак и на мужа. Вот ты пахала без выходных, забывала обо всем, лишь бы денег больше в дом принести на ипотеку. Считала, что под тобой нерушимое основание — муж. Вроде все правильно, так и положено нам, людям. Только оказалось, что основание гнилое, вынули кирпичик — ушел муж, и вся твоя стройка обрушилась. Получается, строила не на том фундаменте! На песке строила. Мужу все деньги отдавала, чтобы он ими управлял, а он и оставил тебя без ничего, ведь знает, еще заработаешь! А у него столько ресурсов нет, и с мозгами пожиже, и со способностями. Где ему все это взять? У тебя! Считай, ты с нищим поделилась. Ты же от нищего возврата долгов не ждешь? Так и с мужем — не жди благодарности и не кляни, скажи спасибо, что свой трухлявый кирпич из твоего фундамента забрал. Ты его заменишь, дыру залатаешь и станешь прочно на ноги. Вот так твой бывший муж тебя собой научил не быть наивной, это только чистым детям можно. А стать внимательной, наблюдательной, доверять только после проверки, уметь, прощать обидчиков и жизнь ставить только на прочное основание.
Но что бы, ни говорил мне Иван Андреевич, обида все равно оставалась: почему, же так жестоко учат-то? Нельзя ли полегче преподавать науку жизни? Потом поняла: поначалу-то мягче учат, да мы не замечаем! Не видим, пока по голове не шандарахнет так, что искры из глаз посыплются. Я же, в общем-то, знала, что муж у меня не самый честный человек на свете, но продолжала доверять. Почему-то думала, что вот именно меня он не обидит. Других обидит, а меня нет!
Какое глупое, недальновидное убеждение! Он даже к маме своей относился потребительски, не очень ее жалел, чем же я могла быть ему дороже родной матери? Получается, что про гнилой кирпич я знала, но надеялась на авось. Да и что я могла сделать? Выгнать, развестись? Разводиться все-таки пришлось, хоть и не по своей воле. Порченый зуб сам выпал — муж собрал вещички и свалил со всеми нашими общими сбережениями, оставив меня в съемной квартире.
Мама была далеко, а задушевных подруг, перед которыми хотелось бы вывернуть душу наизнанку, я не нажила. Институтские приятельницы звонили, ахали, сочувствовали, утешали, как могли, и это на время помогало. Но мне хотелось другого: уцепиться за чью-то сильную руку, чтобы вынырнуть из отчаяния. И я пошла в церковь. Каждую субботу мучила на исповеди священника своими вопросами, горестными причитаниями. Он говорил: «Молись, сестра! Молись».
Зачем, почему? Разве я изменщица и обманщица? Но больше никто не дал никакого совета, и я стала молиться. Сначала своими словами, просто выговаривала Богу, как отцу, все обиды и пожелания. Потом купила молитвенник и читала по ночам непонятные слова, пока не засну. Так и тянулись мои дни: днем работа, вечером — слезы и молитвы. В очередную субботу после бессонной ночи я, как всегда, направилась в храм, страстно желая излить душу батюшке, получить положенную порцию утешений и благословений. Исповедовалась с воодушевлением, выискивала грехи, чуть ли не с младенчества, всякий раз поражаясь их количеству. А более всего меня поражала собственная слепота. То, что раньше казалось мне нормой, теперь воспринималось нечистотой, от которой нужно избавиться.
Например, давным-давно, в моей комсомольской юности пришлось мне сдавать отчет по проведенным мероприятиям. Этот отчет я приукрасила, как смогла, вписав несуществующие походы и слеты, кто ж проверит, подумала я тогда. Никто, конечно, не проверял ничего, все так делали, все привирали, ведь главным был сам отчет, бумажка, а не конкретное хорошее дело.
Отчет прошел отлично, с благодарностью за успехи в деле воспитания советской молодежи, все вокруг были довольны. Только в те горестные дни я четко распознала свое участие во вранье, да еще и радость от победы нечестности. Много подобных открытий случилось со мной, я вспоминала давно забытые случаи лжи, малодушия, трусости, мелких подлостей и раскаивалась, проговаривала их, сожалея о сделанном. Мысли о предательстве муже оттеснялись на задний план, потому что я много размышляла о себе. Та очередная летняя суббота запомнилась навсегда.
Перешагнула порог храма и внезапно поняла: «Я дома! Это мой дом». Не мамона квартира в далеком городке, не съемная однушка, а вот эта церковь с иконами и свечами. В этом доме Бога есть и мне место, мое собственное! Любовь ко всем присутствующим затопила сердце, мне стало легко и радостно. Я была чиста!
Вечером позвонила приятельница с работы. Она была в панике: заболел ее младший сын Левушка. Внезапно и очень серьезно. На даче вдруг поднялась температура до 40 градусов, срочно вернулись в город и вызвали «скорую». Доктора сделали укол и увезли ребенка в больницу. Сейчас шестилетний мальчишка метался в бреду, а мать не могла ему помочь. Она обзванивала всех подряд, надеясь на совет или рекомендацию к светилу медицины, забыв, что через неделю у нее отпуск, куплены дорогие билеты на далекое море, оплачена прекрасная гостиница на всю семью. Да и кто думает о пропавшем отпуске, когда болеет ребенок? К сожалению, я ничем не могла ей помочь, нужных знакомств у меня не имелось, и даже денег я не могла ей предложить за их неимением.
Утреннее счастье от единения с Богом сменилось унынием. Почему страдают дети? Ответа не было, зато я уже знала, как помогает молитва. Два дня подряд я неистово просила Бога о помощи, с пристрастием вопрошая: «Господи, чем виноваты безгрешные дети?» Да, я позволяла вести себя с Создателем как подросток в переходном возрасте с родителями: уличая, обвиняя и все, равно рассчитывая на единственно возможную помощь.
Утром в понедельник меня разбудила чужая мысль в голове. Откуда-то я знала, что мысль не моя, но она стучит в сонное сознание, как гонец в дверь: «Твоя молитва услышана». Вскочила с постели в страшном возбуждении. Невозможно поверить в то, что с тобой разговаривают небеса! Я обращалась к ним, просила, и вот они, наконец, услышали. Даже лично ответили! Я скромно именовала Ответившего небесами, потому что это немыслимо поверить, что с тобой разговаривают Святые! А вдруг мне это только кажется? Вполне может быть, если долго не спать по ночам!
Дождавшись приличного для утренних звонков времени, я позвонила маме Левушки.
— Ну как себя чувствует твой мальчик?
Приятельница ликующим голосом пропела:
— Есть Бог на свете! Левушке гораздо легче! Даже врачи удивляются. Сегодня утром спала температура, операцию отменили, анализы — как у здорового ребенка! Так что, Анечка, все у нас сейчас хорошо.
Мне хотелось тут же рассказать, как я молилась, как услышала ответ на прошение, но… не смогла! Вдруг поняла, что молилась не я одна, а много людей, что моя заслуга иллюзорна. Даже тот факт, что ответили именно мне, можно очень просто объяснить моими еженедельными исповедями в течение полугода. Просто, видимо, ответили тому, кто был чище в нужный момент!
С того дня я перестала плакать и жалеть себя. Как-то, глянув в зеркало, заметила, что похудела, постройнела, что еще молода, а глаза вновь блестят. Впервые от души поблагодарила Бога за все испытания, поняла, как нужен мне оказался преподанный урок, и почувствовала начало новой жизни.
Наверное, установившийся мир в моей душе привлек кавалеров. У меня вдруг объявилось множество поклонников. Я выбирала, приглядывалась, но всем отказывала. Вдруг возник и бывший муж, уговаривал дать ему шанс вернуть все назад. Только в прошлое я уже не смотрела.
И тут опять мне был дан знак. Поздней осенью я возвращалась с работы. Смотрела в темное окно автобуса на мелькающие голые скелеты деревьев и думала об упавших на землю листьях, о скорой зиме. Откуда же на черных ветвях взялись яркие крупные цветы, похожие на магнолии?
Даже сквозь стекло доносился небесный аромат расцветших в ноябре неведомым образом тополей! Я оглянулась, но люди уткнулись в свои газеты и ничего не замечали. А я радовалась чудной картинке, понимая, что этим мне сказано: «Все будет хорошо! Не торопись с выбором, найдется для тебя муж».
Скоро, перед самыми праздниками, я встретила Петра и вышла за него замуж. Все нравилось мне в нем: его верность, уважение ко мне и даже имя — Петр, что значит «камень». С битыми кирпичами связываться больше не хотелось. В общем, с новым мужем мы и купили квартиру в ипотеку. Да, все у Петра имелось, что было мне нужно от мужчины, кроме одного — он не признавал церковь, считал ее прибежищем старушек. Я не требовала от него многого, не призывала его молиться или ходить со мной в храм, но свои обязанности христианки выполняла неукоснительно, не боясь ссор и скандалов. А Петя не хотел по воскресеньям ждать, пока я вернусь с литургии, его манила велосипедная прогулка в парке!
Многое изменила смерть Петиного отца, яростного коммуниста и атеиста, который не упускал случая понасмешничать над богомольной женой сына. Перед самой кончиной тот позвал меня посидеть с ним. А, дождавшись, когда сын и жена уйдут на кухню, попросил привести в дом священника, чтобы он смог исповедаться, а потом и окреститься. Даже Петр впоследствии не мог возразить на присутствие в доме «попа», ведь желание умирающего — это закон.
А недавно, заваривая на кухне кофе для гостей, я услышала, как муж объяснял сыну своего товарища присутствие Бога в нашей земной жизни. Рассказывал, как умел, в основном моими словами, но ведь не сомневаясь, с убеждением.
Давно я не плакала, а тут не удержалась. Так вот зачем Небеса свели нас! Дана мне, оказывается, не только любовь к мужу, но и миссия — помочь ему принять веру. И я ему, видимо, не зря дана: женою муж спасется!
[wysija_form id=»5″]
Вступайте в наши группы, будьте в курсе событий:
ВКонтакте: Екатеринбург, Нижний Тагил, Новоуральск, Кировград Невьянск Верхний Тагил
Одноклассники
Facebook
